Философский камень
Моя жизнь не представляла собой ничего интересного. Сначала - учеба в школе, затем - в институте. И, наконец, долгожданная независимость - работа. Работенку я подыскала, конечно, не по своим способностям, а по тому, что было доступно на тот момент.
А на тот момент моя подружка уезжала на ПМЖ в далекую и солнечную страну подальше от серости и неизвестности.
Так вот, она работала корреспонденткой в какой-то газете. Вообще-то газета была незаурядная и не просто какая-то, а самая что ни на есть магическая. И это была не полнейшая дребедень, которой сейчас навалом в желтой прессе, а самая натуральная МАГИЯ или волшебство!!! Здесь описывались конкретные случаи, происходившие в наше время.
Газета посылала своих корреспондентов и корреспонденток в разные страны, и те иногда возвращались с кучей интересностей, а иногда вообще не возвращались… Но я об этом тогда еще не знала…
Не успела я устроиться на работу, как главный редактор не замедлил дать мне задание. Посылали меня черт знает куда, а именно - в Гренландию написать статью про какой-то женский монастырь, в котором черт знает, что творится. Так или иначе, но поездочка уже была оплачена (до сих пор удивляюсь, где газеты берут деньги!!!). Ни с кем не попрощавшись, я собрала небольшую походную сумку (решила путешествовать налегке), и отправилась в холодддную Гренландию. Высадили меня ни где-нибудь, а в Рейкьявике. С него-то и началось мое путешествие. Поблизости находилась небольшая деревушка - место моего назначения. А в деревушке был женский монастырь, собственно, один монастырь и больше ничего, а вокруг - холодная пустыня. Добралась я туда под вечер, и после тряски в малоудобном автобусе мне ужасно захотелось протянуть свои конечности (не в том смысле;).
Высадил меня водитель недалеко от пустыря, так, что я могла отчетливо разглядеть зловещие очертания монастыря, построенного в готическом стиле, в темно-синих сумерках. М-да…
Местечко было привлекательным (в смысле, для всяких вурдалаков, упырей и проч.). Но меня тогда это не впечатлило. В ночной тишине я отчетливо слышала свои шаги, и мне почему-то становилось не по себе по мере приближения к монастырю. Наконец, я остановилась перед высокой дубовой дверью, повидавшей на своем веку немало. Я подняла, было, руку, чтобы постучать, но дверь отворилась сама, и на пороге, приветливо улыбаясь, появилась монашка.
Гостеприимным жестом она пригласила меня внутрь. Как только я вошла, темный коридор озарил мягкий свет множества свечей, зажегшихся, казалось, от дуновения ветра. Я была поражена красотой этого здания внутри: причудливые нефы, витражи, пол, вымощенный каменными плитами. Я попала в готическую сказку. Непонятное, мелкое, едва заметное чувство страха зашевелилось где-то внутри меня, но я его подавила. Мне начинала нравиться моя новая работа…
Меня отвели к настоятельнице. Слава Богу, она говорила по-английски, и мне не пришлось пользоваться этим дурацким гренландским диалектом. Так как было довольно поздно, мне не стали задавать излишних вопросов, а выделили келью и пожелали спокойной ночи.
Разложив то немногое, что было в моей сумке, я легла на кровать. Как приятно было почувствовать своими усталыми костями мягкую постель. Я, кажется, задремала, так и не раздевшись.
Внезапно меня разбудил какой-то скрип. Я встрепенулась и посмотрела на дверь. На пороге стоял молодой человек в темной монашеской рясе. Я удивилась.
-Пойдем, - тихо промолвил он на непонятном языке, но я его почему-то поняла. Он протянул мне руку, я ее взяла.
Он повел меня темными коридорами. Наши шаги отчетливо отдавались в гнетущей тишине. Почему-то я ощущала к нему какое-то странное чувство доверия, меня абсолютно не беспокоило, куда он меня ведет.
Темный коридор освещался лишь светом факела, который мой добровольный проводник держал в руке. В тусклом свете я смогла разглядеть аристократичные черты лица монаха (а может, и не монаха): тонкий нос, резко очерченный рот и самое главное - глаза - они сверкали, словно два светящихся изумруда. Их мерцание навевало всевозможные ассоциации, мысли путались в голове. Однако вскоре я почувствовала сквозняк, а это означало, что мы приближались к чему-то. К чему - не понятно…
Мы остановились перед низкой плотной дверью, в которую Монах размеренно постучал. Послышались шаги… Дверь отворилась, и на пороге показался низкий седой старик. Монах опять взял меня за руку.
Мы вошли в комнату, в центре которой стоял огромный стол, а на столе - куча всевозможных колб, реторт, пробирок и другой химической утвари. Здесь было довольно тепло по сравнению с коридором. В углу приветливо потрескивал камин.
Но долго мы здесь не задержались. Монах (про себя я его уже вовсю так называла) о чем-то быстро переговорил со стариком, который посмотрел на меня с явным недоверием и что-то пробормотал себе под нос. В другом конце комнаты оказалась небольшая дверь, которую я не сразу заметила. Монах отворил ее и поманил меня изящным жестом. Я пошла вслед за ним. Мы оказались в ночном саду, приятно благоухавшем разнообразными ароматами. Вокруг уже выпал снег, но в саду было тепло, как летом. Посреди сада располагался небольшой мраморный фонтанчик, представлявший собой грустного амура, сидящего на камне и задумчиво глядящего в воду. Монах присел на парапет и, словно амур, так же уставился в воду, в которой плескались разноцветные рыбки. Я тоже присела. Мне интересно было наблюдать за его действиями. Его каштановые кудри рассыпались по плечам.
Эта его задумчивость была настолько очаровательной, что я невольно залюбовалась. Не знаю, сколько времени мы вот так сидели, но это было настолько приятно, что уходить мне не хотелось.
Наконец, он оторвался от созерцания фонтана, и промолвил на своем странном, но понятном мне языке.
-Зачем ты приехала? Ты ведь так молода и красива. Для чего тебе все это?
Его слова меня слегка шокировали. Он посмотрел на меня своими гипнотическими изумрудами, и я словила себя на мысли, что мне нравится, когда на меня ТАК смотрят.
- Я приехала по заданию редакции… Мне нужно написать статью о том, что происходит в здешних местах. Я слышала, что где-то здесь смогли-таки получить философский камень. Я не знаю, правда это или нет, но звучит заманчиво…- как-то странно промямлила я.
-Это так важно для тебя? - он снова сверкнул глазами цвета абсента.
-Вообще-то, да, - тихо сказала я, вспомнив о том, какой гонорар мне предлагал главный редактор.
-Хорошо, я помогу тебе. Я расскажу о том, что ты хочешь знать. Только я не уверен, захочешь ли ты об этом написать или хотя бы вспомнить, - с какой-то невыносимой печалью в голосе сказал он. Я тогда еще не поняла, что он хотел сказать…
Я проснулась в своей келье. Я была в одежде. Все осталось неизменным с вечера. Часов у меня не было, поэтому я кое-как догадалась, что наступило утро: сквозь маленькие щелки в наглухо закрытых ставнях скромно пробивались солнечные лучики. Было ужасно холодно. Я вспомнила события прошедшей ночи.
Что это Монах имел в виду?
Я вышла в коридор, и сразу же наткнулась на монашек, которые испуганно покосились на меня. За ними шла настоятельница. Она пригласила пройти в ее кабинет. Мы свернули на узкую лесенку. Войдя в комнату, она плотно захлопнула дверь.
-Вчера у нас с вами не получилось разговора, но это ничего. Я знаю, зачем вы приехали, но, прошу вас, уезжайте, - в глазах настоятельницы отразился такой ужас, что я невольно вздрогнула. Мой страх, который я героически поборола вначале, снова просыпался и на этот раз он уже не хотел отступать…
-Но почему? Что же я такого сделала, - я никак не понимала, почему от меня хотят отделаться как можно быстрее.
-Уезжайте, пока Он вас не увидел, - едва она это произнесла, как скрипнула дверь, и на пороге появился мой вчерашний проводник. При виде его лицо настоятельницы исказила гримаса ужаса. Монах что-то сказал ей на непонятном мне языке. Она перекрестилась, повернулась к иконе и начала молиться. Казалось, ее уже ничего не волновало…
Он протянул мне руку, как и накануне ночью. И мы снова зашагали по пустым коридорам.
Монах привел меня в уже хорошо знакомую комнату со столом в центре, только на сей раз, на нем стояла еда, а не химическая утварь. При виде еды у меня засосало под ложечкой: я не ела со вчерашнего дня.
Монах указал мне на стул. Особого приглашения не потребовалось, я села за стол и начала уплетать все, что попадалось под руку.
Привкус у еды был какой-то металлический, но я не обратила на это внимания - так сильно мне хотелось есть.
Настоятельницы я больше не видела, да и сестер тоже.
Монастырь как будто вымер. Я жила в своей келье, как монашка-отшельница. Мне начало становиться плохо и я не могла понять, почему. Мне стало трудно шевелить пальцами, поэтому я перестала записывать все, что происходило. Мне стало как-то все равно. Я потеряла счет времени, дни шли один за другим, не принося ничего. Однажды Монах пришел ко мне в келью - обычно он приносил мне еду, но на сей раз, он явился с пустыми руками. Он взял меня на руки и понес, т.к. идти я уже не могла. Юноша принес меня в уже знакомую комнату. На столе опять стояло бесчисленное множество колб, реторт и горелок, а еще в самом центре лежало нечто, что сразу воспалило мое больное воображение. Неужели это и был Философский камень? Тот самый, который пытались получить алхимики средневековья, тот самый, из-за которого сжигали на кострах инквизиции? Он представлял собой обычный металлический слиток красивого золотого оттенка. На нем бликами играли языки пламени, горевшего в камине. Я протянула к нему руку, но Монах меня остановил.
-Не нужно, еще не время, - только и сказал он.
Юноша понес меня куда-то, и вскоре мы оказались в темной комнате. Она была довольно просторная, посреди нее стояла огромная дубовая кровать. Весело потрескивал камин. В комнате было жарко. Монах положил меня на постель. Мне было абсолютно все равно, что со мной будут делать. Такого чувства безразличия я никогда не испытывала. Я закрыла глаза.
Меня укрыли одеялом. Под одеялом я почувствовала чье-то нежное прикосновение. Мне было невыносимо жарко. Я пыталась стащить с себя все, что мне мешало. Вскоре я освободилась от одежды не без чьей-то помощи. Я знала, что была больна: у меня был жар. Я с трудом открыла глаза и увидела Монаха. Его каштановые кудри рассыпались по плечам, а глаза озорно поблескивали. Он был похож на ангела. Падшего ангела. Почему-то я до сих пор не спросила, как его зовут. Глупо.
-Вильгельм, - коротко сказал он. Он читал мои мысли. По крайней мере, тогда меня это устраивало, потому что говорить я не могла.
-Почему мне так плохо? - про себя спросила я.
-Скоро тебе станет легче, вот увидишь, а пока разреши мне побыть с тобой, хотя бы немного. Такая возможность выпадает раз в тысячу лет… - и он поцеловал меня так, как еще никто не целовал. Это будет звучать смешно, но что было дальше, я действительно не помню. Мне было тепло и хорошо, меня ничего не волновало. Так приятно…
Утром я проснулась одна на огромной кровати. Солнечные лучики приветливо пробивались сквозь зеленую листву деревьев за окном. Ах, как хорошо. Мне заметно полегчало: жар спал, и мысли перестали путаться.
Я сладко потянулась, и почувствовала, что мои пальцы окоченели, хотя в комнате было жарко. Я посмотрела на них, и меня пронзил невольный ужас: они стали золотыми, Да-да, именно золотыми. Я выбежала из комнаты и бросилась на поиски того, кто мог бы мне помочь, но никого не обнаружила. Монастырь как будто вымер, а вокруг ни души. Я решила пойти в сад. Там саду благоухали неизвестно откуда взявшиеся магнолии и розы, а за оградой весь пустырь был покрыт снегом. Я подбежала к фонтанчику. В нем приветливо плескались золотые рыбки. От одного взгляда на них меня передернуло.
Я просто блуждала по саду, не зная, что мне делать дальше. Вскоре я увидела небольшой домик и решила зайти в него: меня просто пожирало любопытство. Я подошла к нему и тихо отворила дверь. Моему взору представилась следующая картина: выстроенные в ряд, стояли женские статуи, все из чистого золота. Их было около пятнадцати. Я в изумлении прошла между ними, вглядываясь в лица. На лицах были запечатлены различные выражения: от откровенно экстатических до страдальческих. И все замерли в каких-то несуразных позах. Проходя мимо одной статуи, я чуть не упала: это была моя подруга - та самая, которая уехала на ПМЖ… А еще через несколько статуй я увидела настоятельницу монастыря. Я посмотрела на свои пальцы, и с ужасом заметила, что теперь золотыми стали мои кисти. «Вот что значит «золотые руки», - саркастически усмехнулась я.
Я выбежала из домика и отправилась на поиски Вильгельма. Мне хотелось получить объяснение. Зайдя в лабораторию, я увидела его. Он стоял возле камина и держал в руках слиток необыкновенной красоты. Он медленно повернул свою прелестную голову и сверкнул на меня своими абсентными глазами.
-Теперь ты знаешь все, что хотела. Уезжай, пока не поздно. Пока ты не стала такой, как они…
-Но зачем? - спросила я, смахивая слезу. Мне было так горько, так обидно. Я чувствовала себя маленьким ребенком, у которого забирают любимую игрушку, а он ничего не может поделать.
-Я хотел жить вечно, любить вечно. Когда я увидел тебя - я понял, что ты - та самая. Ты мне нужна. Но, к несчастью, отец это прочувствовал. Он добавлял тебе в еду немного эликсира. Он превращает различные субстанции в золото. И людей тоже. Он хотел, чтобы ты также стала золотой, - он горько усмехнулся. - Ах, как жаль, что я не могу ничего изменить. Я живу уже много лет - 500-600, не важно. Просто этот камешек поддерживает во мне жизнь. Без него я умру.
Мне стало безумно жаль его. С одной стороны он поступал плохо, но с другой - он не виноват. Ни в чем не виноват…
Выходя из монастыря, я оглянулась. Перед видавшей виды дверью стоял Вильгельм. Он слегка поседел, но ему это даже шло. Он перестал принимать эликсир, и готовился отойти в мир иной. Он сказал, что мои золотые руки скоро станут нормальными.
Мне было горько и грустно. Почему-то любовь всегда заканчивается именно так. Из изумрудных глаз Вильгельма текли слезы. Я тоже плакала…
Приехав домой, я первым делом направилась в редакцию, и что вы думаете? Никакой редакции там и в помине не было. Просто пустырь. Золото сошло, и руки снова стали нормальными, только ноготь на мизинце так и остался золотым. Живу теперь обычной жизнью, ничего интересного.
