There was a time when I
Could breathe my life into you
One by one
Your pale fingers started to move
And I touched your face
And all death was erased
And you smiled like an angel
Fallen from heaven
«Эвелин Эмери Амэ – младший библиотекарь.» Надпись на небольшой белой табличке, прикрепленной груди изящной кудрявой девушки в черной водолазке. Она сидела за большим столом, уставленным ящичками с бесконечным количеством карточек и каталогов, слева от входной двери в городскую библиотеку Парижа.
Дверь распахнулась, и вошел высокий светловолосый молодой человек. Подошел к столу.
- Добрый день, мадмуазель.
- Добрый день, месье. Чем могу помочь?
- Мадмуазель Амэ?
- Да…
Они просто появились в темноте ее спальни, сверкая глазами, и забрали ее. Не особо сопротивляясь, она пошла с ними. И теперь стояла в огромном зале с мраморным полом и фантастически красивой лепниной на потолке. Один держал ее за плечи, второй, светловолосый блондин, посетитель библиотеки, подошел к массивной плотно закрытой двери.
- Ваша светлость?
Из-за двери донесся низкий голос.
- Я занят.
- Но ваша светлость…
- Я занят, черти бы вас подрали!
- Ваша светлость, мы привели кудрявую…
Молчание.
- Кудрявую?
- Да, ваша светлость.
Опять молчание. Затем послышалась возня, сдавленное хихиканье, топот босых ног. Дверь открылась, и из комнаты выбежали три девушки в полупрозрачных туниках. За ними шел высокий молодой человек с взлохмаченными каштановыми волосами и в черных брюках. Одна из девушек остановилась, обвилась вокруг него, пробежала пальцами по обнаженной груди и лизнула где-то под ухом. Он смачно поцеловал ее в губы, шлепнул по округлой попке и легонько подтолкнул. Девушка, томно скосив в его сторону глаза, убежала.
- Где она?
- Простите, ваша светлость, что…
- К черту все это. Где она?
- Вот, ваша светлость. Только-только забрали.
Он грациозно повернул голову, немного прищурил глаза и осмотрел ее с головы до ног. Подошел, подцепил спиральку темных волос и намотал ее на длинный палец.
- Кудрявая… Когда я видел ее, она была другая.
- Ваша светлость, мы же…
- Сейчас она лучше. Все, идите отсюда.
- Когда за ней приходить?
- Зачем?
- Забрать назад.
- Этого не понадобится. Идите.
Двое мужчин откланялись и поспешно ушли. Он посмотрел им вслед и опустил глаза на темную кудрявую голову. Обнял за талию и попытался отвести в комнату. Девушка резко дернула плечами, вскинула на него глаза и твердым шагом пошла сама. Он ухмыльнулся, вошел следом и затворил за собой дверь. На полу валялось несколько предметов женской одежды, огромная постель смята. Девушка остановилась посередине, задрала голову и принялась разглядывать резной потолок и расписные стены. Он подошел к столику, налил в стеклянный бокал ярко-алую жидкость и прилег на постель. Глотнул, протянул ей.
- Хочешь?
Она опустила голову, посмотрела. Он немного прикрыл глаза, плотоядно улыбнулся. Она сверкнула глазами, резко отвернулась и увидела его прямо перед собой.
- Как.… Как ты это сделал?
Он подошел вплотную, крепко обнял, прижал к стене. Наклонился к ней и чуть вздрагивающими ноздрями прошелся по нежной шее, вдыхая ее запах. Прикоснулся горячими пальцами к спине под платьем. Девушка дернулась, пытаясь освободиться. Но он держал крепко. Пытливо заглянул в глаза, улыбнулся.
- Зеленые.… Как у меня.
Девушка снова дернулась, но он еще крепче ее обнял и грудью почти вдавил в стену.
- Что случилось, сладенькая?
Его горячее дыхание обжигало лицо.
- Я чувствую, как бешено бьется твое сердце.… А ты лучше покричи. Может, легче станет. А, сладенькая? Ууу, какие возмущенные у тебя глаза.
- Отпусти меня.
- Что, сладенькая? Ты что-то сказала?
- Отпусти меня, иначе я…
- Что – ты? Можешь покричать, я предлагал. Не хочешь? Ну так что ты сделаешь?
- Я… Я… Я не знаю…
- Ну вот видишь.
- Все равно отпусти меня. Пожалуйста.
- Пожалуйста? Ну тогда пожалуйста.
Он разжал руки. Девушка вздохнула и опять дернулась, чтобы убежать. Но он упер руки в стену по обе стороны от нее.
- Нет, сладенькая. Все не так просто.
Она резко нагнулась, выскользнула из-под его руки и рванулась в сторону. Он схватил за запястье, она вывернулась и побежала к двери. И почти ударилась об его обнаженную грудь. Развернулась – снова он. Сжал правую руку повыше локтя. Она изловчилась, выкинула вперед левую и проехала длинными ногтями по его лицу. Он рыкнул, отпустил ее и прижал ладонь к щеке. Девушка опять развернулась, со всех ног полетела к двери, открыла.… И вбежала в ту же самую комнату со смятой постелью и графином на столе. Она открыла в замешательстве рот и оказалась в его крепких объятиях, снова прижатая к стене, в упор к его лицу. Под правым глазом, почти около виска, медленно катились капельки крови.
- Ух ты.… Но я говорил, все не так просто.
Он не выглядел запыхавшимся или озлобленным – скорее, наоборот: он улыбался, на щеках играли ямочки, зеленые глаза с любопытством бегали по ее лицу, цепляясь за ее зрачки.
- Какая ты, сладенькая… Я поражен!
- Чего ты хочешь от меня?
- Сразу к делу? Ну что ж, давай сразу. Чего я хочу от тебя? Да тебя же.
- Что значит меня? Да ты… Ты…
- Какое горячее у тебя дыхание.… Устала?
Он ухмыльнулся и заглянул ей в глаза.
- Отпусти.
- Я уже отпустил один раз, сладенькая.
- Я больше не буду.
- Правда?
- Правда. Отпусти.
Он опять разжал руки и упер в стену по обе стороны. Девушка глубоко вздохнула, стерла левой рукой капельки пота со лба. Прислонилась в стене, прикрыла глаза.
- Может, тебе воды дать?
- Не надо мне ничего.
- Я серьезно.
- Я тоже. Чего ты хочешь?
- Сейчас я хочу, чтобы ты стерла мне с лица кровь. У меня руки заняты.
Она открыла глаза, взглянула на руки по обе стороны от себя, потом на внушительную царапину и капельки крови. Левой рукой осторожно начала стирать красные струйки. Он наблюдал за ней, потом повернул голову и впился огненными губами и языком в ее запястье. Девушка в который раз дернулась и дала ему размашистую пощечину.
- Эй, сладенькая, полегче, мне же больно.
Он еще шире улыбнулся, оскалив зубы. Зеленые глаза загорелись демоническим огнем. Он приподнял брови, заиграл многочисленными ямочками.
- Когда я видел тебя, я думал, что ты невиннее.
- Чего ты хочешь?
- Я же сказал, сладенькая, тебя.
- Меня? Тебе нужно в специализированное агентство.
- А зачем мне агентство? Там использованный товар. А я брожу по улицам и выбираю девушек с блеском в глазах.
- Ты это серьезно?
- Про что, сладенькая? Про блеск? Да.
- Нет.… Не про блеск. Меня притащили сюда.… Чтобы тебя… Тебя… Ублажать?
- Да, - просто ответил он.
Девушка взглянула на валяющуюся одежду, смятую постель, на его обнаженную грудь и взлохмаченные волосы, вспомнила тех трех девушек, выбежавших из комнаты. Побледнела, зрачки расширились.
- Нет.… Этого не может быть…
- Сладенькая, ты меня обижаешь. Я тебе чем-то не нравлюсь, а?
Он плотоядно облизнулся и приподнял брови.
- Я.… Но я ведь… Я учусь в университете, работаю в библиотеке… Разве я похожа на…
Она подняла на него зеленые глаза и почти прошептала:
- Я не хочу…
Он снова пытливо заглянул ей в глаза, удерживая ее растерянный взгляд. Посмотрел на изящную фигурку, гладкую кожу, высокую грудь, грациозно выделяющуюся сквозь тонкую белую ткань ночной рубашки, на растрепавшиеся спиральки темных волос. Ее глаза растерянно бегали по сторонам, темные брови беспомощно поднялись. Она взялась левой рукой за горло.
- Тебе плохо?
- Нет.… Но как же…
- Душно? Тебе нечем дышать?
- Нет… Я в порядке…
- Честно говоря, сладенькая, ты первая, кто вот так реагирует. Остальные были очень даже не против.… Да что ты за горло-то держишься?
- Просто… Привычка.
- Так что же тебе не нравится? Я? Ты подумай получше, сладенькая. Я не так плох…
Он отошел от нее с плотоядной ухмылкой, встал перед ней и замер, кокетливо опустив ресницы и давая возможность себя рассмотреть. Высокий, худой, с татуировками и бледной кожей.
- Все еще плохо, сладенькая?
- Нет… Дело не в этом. Просто я.… Ну, я не могу…
Он нахмурил брови, прищурил глаза, поднял ее голову за подбородок, заглянул в глаза. Подошел близко-близко, так что она вздрогнула, и поцеловал горячими губами в щеку. Отошел, присел на кровать, налил из графина. В комнату вошли те двое, которые ее забирали.
- Отведите ее куда-нибудь. В какую-нибудь приличную комнату. Дайте ей все, что попросит. И поаккуратнее, она не искусственная. Я сказал, аккуратнее!
Тот, кто грубо взял ее за плечо, отдернул руку, словно от ожога. Бережно взял ее под руку и повел к выходу.
Ее привели в великолепную, просторную комнату с мозаикой на потолке и белой изящной лепниной на стенах. Там она часами играла на скрипке, рисовала, спала, ела, жила. Отказывалась разговаривать с девушками, изредка приходившими к ней. Принимала ванны с великолепными благоухающими цветами, травами и пряностями. Разглядывала лепнину, лежа на полу. Явственно ощущала чье-то несомненное, но незримое присутствие по ночам, чей-то изучающий взгляд. Все ее желания исполнялись, а неудобства устранялись, стоило только об этом подумать.
Наконец, за ней пришли. Опять те двое. Привели в ту же самую комнату, только на столике помимо графина было огромное количество фруктов. Он сидел на полу, весь в черном, и ел виноград из рук девушки, обнимающей и ласкающей его. Услышав, как кто-то вошел, поднял зеленые глаза. Отстранился от нежной руки.
- Все, Мария, иди.
- Но милый… Мы же только начали… Прикажи им убраться…
Она запустила руку под его рубашку и гладила по татуированному животу. Он наблюдал глазами за ее рукой.
- Ты неважно стала слышать?
- Но милый…
- Я задал тебе вопрос.
- Я хорошо слышу. Милый, мы же не закончили…
- Я закончил. Вон отсюда, Мария.
Мария поднялась, обиженно надув губки, и украдкой вытерла слезы. Он смотрел на нее снизу вверх, чуть прищурив глаза. Погладил по бедру.
- Давай-давай, Мария.
Шлепнул по попе. Мария счастливо улыбнулась, хихикнула и выбежала из комнаты. Он неторопливо поднялся, отряхнул брюки, поправил черную рубашку.
- Ваша светлость, вот она, как вы просили.
- Сам вижу. Идите отсюда.
- Ваша светлость…
- Катитесь к чертям собачьим, я сказал.
Они вышли, поклонившись. Он положил руки в карманы и стал рассматривать ее с головы до ног.
- Привет, сладенькая.
- Здравствуй.
Он подошел ближе, опять заглянул в глаза.
- Зачем ты постоянно так смотришь в глаза?
- Затем, что глаза – это открытая книга.
- Если ты надеешься прочитать что-то в моих глазах, то ты ошибаешься.
- Нет, сладенькая, это ты ошибаешься. Разве ты не подумала только что о том, что здесь очень красиво?
Она уставилась на него, широко раскрыв глаза. Растерянно заморгала.
- Как ты это делаешь?
- Все тебе расскажи, сладенькая.
- Кто ты? Почему они зовут тебя светлостью?
- А как ты думаешь?
- Ну, не знаю… Ты мне напоминаешь шейха: хоромы, слуги, девушки… Сколько их у тебя?
- Вполне достаточно, сладенькая. Я не скучаю, не волнуйся.
Он похабно улыбнулся, заиграв ямочками.
- Почему ты с ними не разговаривала?
- А должна была?
- Я думал, тебе с ними будет веселее.
- Они шлюхи.
- Шлюхи? Сладенькая, ты здесь с этой же целью.
- Они дают тебе, а я не дала. И не дам.
- Ну, это дело времени, сладенькая. Аппетит приходит во время еды. А я очень даже аппетитный.
- Ты себе льстишь.
- Разве?
Он подошел совсем близко, наклонился и почти прикоснулся к ее шее губами, обдав нежную кожу горячим дыханием.
- Ага, как сердечко забилось.
- Ты не можешь…
- Могу, сладенькая. Я чувствую тебя на расстоянии. Так разве это лесть?
- Я не знаю… Отойди.
Он вдохнул ее запах и отошел на прежнее место.
- Так кто ты? И почему светлость?
- А потому что я – Свет.
- Ох, как наивно с твоей стороны возомнить себя Богом.
- Заметь, не я это сказал.
- Но подразумевал.
- Ты сама так решила.
- Может, ты Дьявол?
- Ну, не без этого, конечно. Но рожек у меня нет. Можешь проверить.
Он наклонил кудрявую голову, подставляя ей макушку. Она немного подумала и решила потрогать. Никаких рожек, он прав. Она не удержалась и немного поправила лохматые волнистые пряди.
- Спасибо.
- Да не за что.
- Хвоста у меня тоже нет. Может, тоже хочешь проверить?
Он ухмыльнулся, увидев сверкнувшие глаза.
- Ладно, сладенькая. Может, потом когда-нибудь. Хочешь вина?
Он наполнил два бокала и протянул один ей. Она с опаской посмотрела на содержимое.
- Не волнуйся, мне слишком жаль тебя убивать… И здесь нет никаких снотворных. Я предпочитаю, чтобы девушка была в сознании. Тем более, если бы я хотел, я бы уже сделал. У твоих покоев, как мне помнится, не было замков.
Он отхлебнул из своего бокала, уселся на пол и закурил.
- Садись, сладенькая.
- Я не сладенькая.
- Что-то ты поздновато спохватилась. Надо же мне тебя как-то называть. Кстати, а не придумать ли мне тебе имя?
Он выпустил облако дыма и принялся разглядывать ее поверх бокала с вином.
- Что-то мне ничего не приходит на ум… Тебе ничего не подходит, все слишком просто… А как твое настоящее имя?
- Эмери.
- Эмери? По-моему, это имя подходит тебе меньше всего. А фамилия?
- Амэ.
- Амэ… Еще хуже…
- Душа по-французски.
- Душа… А я вот Свет…
- У меня есть второе имя – Эвелин.
- Эвелин… Слишком пафосно. И о чем думали твои родители… Тебе нужно что-то покороче, поизящнее и понежнее. Эмери Эвелин Амэ. Кошмар… Как тебя называли?
- Амэ. Просто Амэ. Говорили, что красиво.
- Красиво-то красиво, но… Эвелин, Эвелин… Ева… Ева!
- Ева?
- Ева. У тебя глаза как у Евы.
- И ты считаешь, что это имя мне подходит?
- Подходит, сладенькая, подходит. Оно подходит к твоим глазам. Зеленоглазая Ева. Ева-Душа.
- Ну ладно. Ева так Ева. Мне уже все равно. А тебя мне как величать? Ваша светлость?
- Нет. Как хочешь.
- То есть?
- Как хочешь, сладенькая. Любое имя будет для меня музыкой в твоих прекрасных устах.
- Отлично. Напротив меня жил раздолбай по имени Вилле. Я его ненавидела. Вот ты и будешь Вилле.
- Хорошо, сладенькая. Смотри только, как бы не полюбить это имя впоследствии.
- Да никогда. Это имя ужасно. Так же как и ты.
- Мне все равно. Зови как хочешь, Ева.
- Да уж, Ева.
Он затянулся, выпустив колечко серого дыма.
- Вот смотрю я на тебя, Ева… И вот не знаю… Как бы…
- Не надо. Пожалуйста. Не надо со мной ничего делать.
- Нет?
Затянулся, убрал волосы с лица. Стряхнул пепел прямо на пол, стянул со столика ветку с зеленым виноградом.
- Не так нет, сладенькая. Лучше поиграй для меня.
- Поиграть?
- Поиграть. Не хочешь физически – так удовлетвори хоть морально.
Достал откуда-то скрипку, смычок, протянул ей. Она осторожно забрала, недоверчиво блеснула зелеными глазами.
- Откуда ты знаешь?
- Просто. Поиграй для меня. У тебя такое растерянное лицо. Не бойся меня, я не так плох, как кажется. Поиграй.
Подпер голову рукой, воткнул сигарету в виноградинку, поднял глаза. Она поколебалась немного, проверила скрипку, прислонила ее к правому плечу, провела смычком по струнам. Он зачарованно наблюдал, не отрывая взгляда от ее рук и лица. Она закончила, опустила голову.
- Красиво… Училась где-то?
- Только в детстве.
Он поднялся, подошел. Посмотрел в сторону. Резко выкинул вперед правую руку, крепко схватил ее за шею. Скрипка со стуком упала на пол. Она сжала его кисть.
- Что… Что ты делаешь?!
- Что я делаю?
Он сжимал сильнее. Сильнее… Из ее груди вырвался хрип.
- Отпусти… Отпусти…
- А теперь ты меня послушай.
- Плохо… Ах… Плохо…
- Я знаю. Ты сама виновата.
- От… пусти…
- Ты стала нужна мне, как только я тебя увидел. Еще там, на улице. Но ты пришла и отвернулась от меня. Сильнее… Я тебя отпустил. Но отпустил ли? Нет, моя жажда так просто не утоляется. Сильнее… Темнеет в глазах… Ты должна пасть. Я физически ощущаю, как я этого хочу, и это ощущение причиняет мне боль. Мне нужно не только твое тело. Мне нужна и твоя душа. Ты должна пасть, должна. Как бы ты против этого не боролась, это неизбежно. Никакая библиотека тебя не спасет. Это предначертано тебе судьбой. И моя жажда разрывает меня изнутри. Тебя зовут Ева. Ева когда-то пала. И ты падешь. Сердце колотится в горле… Воздуха… нет… И ты падешь, моя Ева. Ева с зелеными глазами. Видишь, все против тебя. У тебя есть только имя и эти глаза. И у тебя есть я. Только я и больше никого. И меня сжирает жажда, невыносимая, иссушающая, острая, смертельная. Я хочу тебя. Тебя и твою праведную душу.
Длинные пальцы крепче сходились на нежной шее. Какое тугое кольцо… Ее зрачки сузились до размеров крошечных черных бусинок. Из груди вырывается хрип. Нечем… дышать… Длинные ногти до крови врезаются в его руку, оставляя глубокие рваные царапины. Она бьется, задыхаясь, приоткрыв губы, не отрывая взгляд от его глаз. Воздух… нужен… Холодно… За что… Я… Холодно… Уми… Ее зрачки резко расширяются, закрывая почти всю радужную оболочку, заслоняя зелень бездонной чернотой. Выражение испуга сменяется неподвижной пеленой. Ее тело умерло, остановился стук сердца. Но мозг все еще жив Умерла… Все… и сознание все еще работает, и он об этом знает.
Он впился в ее губы жадными огненными губами, зная, что она это осознает. Ах… Еще секунда – и было бы поздно, и он об этом знает. Он целовал ее, жадно, страстно, ненасытно, вдыхая в нее жизнь. Прижался к ней всем телом, покрывая огненными поцелуями нежную шею и стирая фиолетово-красные пятна, обжигающим дыханием заставляя биться пуль, все быстрее и быстрее.
Он подхватил ее обмякшее тело, осторожно положил на пол, сел рядом.
С огромных зеленых глаз постепенно спадает пелена, возвращая к жизни. Что… со мной…Умерла…Жива… Но как… Губы порозовели. Трепещущие ресницы поднялись.
- Боже мой…
- Это слово здесь не к чему.
- Ты… Убил меня…
- Разве?
- Ради забавы…У тебя нет… Нет сердца…
- Есть. Есть, Ева, есть.
Расстегнул черную рубашку, приложил ее дрожащую руку к своей груди. Пальцы задели небольшой розовый сосок, обвитый черной татуировкой. Мерный ритм, глухой четкий стук. Сердце…
- Бьется…
- Конечно бьется. У меня есть сердце, Ева. Просто… Просто оно черное.
Оба в черном, смотрят с крыши огромного небоскреба на огоньки ночного города. Он потянулся к ее губам. Целовал долго, чувствуя ответные, не менее страстные поцелуи. Оторвался, облизнулся с зажмуренными от удовольствия глазами.
- Ммм… Хорошо…
- Да, хорошо.
- Почему сразу не давалась? Лишала удовольствия не только меня, но и себя. Впрочем, я говорил, аппетит приходит во время еды…
Обнял ее, прижал к себе. Она вдохнула его запах, поднялась на мысочки, дотронулась языком до теплой шеи.
- Знаешь, а в жизни не всегда все заканчивается хорошо.
- Правда?
- Да. Не всегда добро побеждает зло. Иногда и зло берет верх. Берет верх даже над самым закоренелым добром. И тогда добро становится злом. Без возможности возврата. Черная душа, черное сердце.
- Чернота изнутри. Ты права. Не всегда все кончается добром. Иногда все совсем наоборот. Иногда сам Дьявол обретает свою спутницу. Правда, сладенькая?
