<<Назад

Когда сплетаются Любовь и Смерть...

Прислала Спичка

- Скорей же! – кричала я своей подруге Элен, буквально таща её за руку. Та еле успевала переставлять ноги, постоянно запиналась и не переставала ныть:
- Линди, давай подождём…я уже устала.
- Нет! Мы можем не успеть!
-Я, конечно, понимаю, что это будет концом света для тебя, но если и дальше на такой скорости, то конец света наступит для меня!
Я в нетерпении остановилась, без капли жалости посмотрела на её измученный вид и приналя решение:
- Ладно. Встретимя у главного фонтана через два часа. Я побегу.
Я даже не стала ждать её согласия, просто круто развернулась и понеслась вперёд. Мне было немного страшновато идти одной, но, если надо было бы ждать вечно ноющую подругу, то я вообще могла бы не успеть. А это было бы катастрофой. Для такой безумной, как я. И такой влюблённой. Громкий неприятный автомобильный сигнал резанул уши, и я молниеносно отскочила в сторону, едва не попав под колеса какого-то грузовика. Да…Печальный был бы заголовок статьи: фанатка, мчащаяся на встречу со своими кумирами, сбита на дороге в аэропорт. Нет…если смерть, то только не сейчас. Не сейчас. Я почти бежала по тротуару, проклиная себя за то, что позволила себя задержать там, дома. Но это было достаточно опасно – лезть со второго этажа по балкону вниз. Хорошо ещё, что она жила не на пятом или выше. Но как вообще её родители могли запретить ей идти туда? Как? Когда отец сообщил, что её увлечение не принесёт ничего хорошего, он просто запер её в комнате и запретил никуда идти. Ха… Если бы он знал, что это стало не просто увлечением, то вообще бы изолировал её от общества на те пять дней, что Они будут в городе. А сейчас нужно спешить в аэропорт, чтоб застать их там и просто посмотреть на них издалека. Никаких криков, обмороков или подарков в виде лифчиков, посланных свыше – просто посмотреть на них, и, если удасться, сфотографировать… А для начала – лучше бы просто не опоздать.
- Линда! – послышался крик. Я обернулась и увидела своего старшего брата, который быстрыми шагами преодолевал расстояние, разделявшее нас. Я совсем не хотела встречаться с ним сейчас, знала, что он не одобрит мою затею. Вот только бы он не догадался… Но моим мечтам не суждено было сбыться. Ещё оставалась пара шагов до меня, как он уже крикнул на ходу:
- Какого чёрта ты погналась туда?! Как вообще отец отпустил тебя? Немедленно вернись домой!
Хотя мне было уже шестнадцать, мои родители и брат считали, что я всё ещё маленький, неопытный ребёнок, от которого нужно ждать одних неприятностей, заботиться о нём, всячески опекать и препятствовать сумасбродному характеру вырваться наружу. Брат был старше всего-то на два года, но почему-то чувствовал себя мудрым и пережившим всякое стариком, когда дело доходило до младшей сестры. Хотя я очень спешила, просто так пройти мимо я не могла. В конце концов, даже он волнуется. Нельзя просто так игнорировать его. Но ведь я могла не успеть…
- Что тебе? – нетерпеливо и громко гаркнула я, не обращая внимания, что от этого прохожие повернулись в мою сторону.
- Куда ты идёшь?
- К подруге, - отрезала я.
- Не ври, я-то знаю, что это не так.
- Тогда зачем спрашиваешь?
Брат схватил меня за руку, явно не собираясь отпускать.
- Нет, в этот чёртов аэропорт ты не пойдёшь. Кажется, мы всё уже обговорили дома.
- Это вы с отцом говорили, а я молчала.
- Но ты ведь согласилась.
- Чёрта с два, я согласилась! А сейчас отпусти, я могу опоздать!
- Ну, от этого твои важные финны не умрут, и Вало не будет грустить, - усмехаясь, произнёс он.
Я прищурила глаза.
- Хватит меня опекать! Отпусти! Иначе…
-…Иначе я просто возьму тебя за шкирку и потащу домой, как котёнка, - сказал он, собираясь было осуществить задуманное, но я вдруг закричала на всю улицу, как сумасшедшая. Не знаю, что на меня тогда напало, наверное, страх, что я опоздаю:
- Помогите! Он пристаёт ко мне!
Брат опешил от такого, остановился, и я, воспользовавшись этим, рванула в сторону. Мне было плевать, что там будет с ним. Сам виноват. Сейчас меня волновало только одно. Я выскочила на дорогу со скоростью, на какую была способна, и, наверное, поэтому тот грузовик не успел меня заметить… Надо же, мои опасения сбылись: всё же заголовок в статье был напечатан, и каждый, кто читал его, невольно, но посмеивался над привратностями судьбы. Последнее, что я услышала, было моё собственное имя за спиной и противный звук скользащих об асфальт шин. Странно, но так закончилась моя жизнь…

1.

Вилле вздрогнул и резко вскочил с сиденья. Он вздохнул так глубоко, что, казалось, до этого он вовсе и не дышал. На и без того усталом лице появилось полное смятение, оно приобрело нездоровый сероватый оттенок, ужасно запершило горло.
- Эй, парень, что с тобой? – прозвучал насмешливый голос Мидже. – Должно быть, увидел какую-нибудь симпатичную крошку в этой обезумевшей толпе и у тебя дух перехватило?
Сидящий напротив Мидже, наконец, оторвался от окна, в котором уже исчезли слезливые мордашки одетых во всё чёрное девиц, поскольку автобус набрал скорость, и посмотрел на друга. Его весёлость тут же сменилась обеспокоенностью.
- Вилле, ты чего такой серый? Тебе что, плохо? Мы ведь совсем немного выпили…
Вилле наконец сел обратно, и тут же задался в приступе кашля. Ему вдруг показалось, что лёгкие совсем разорвуться на части, но тяжёлая рука Мидже, опустившаяся на спину, как молоток на наковалью, безо всякой жалости вернула его в чувство.
- Надеюсь, тебя не стошнит, приятель. Учитывая твою боязнь летать, должен сказать, что ты сегодня держался молодцом…Привыкаешь, наверное.
- Нет, просто что-то дышать стало трудно… - низким голосом ответил Вилле. – Это не из-за выпитого. Наверное, моя астма даёт о себе знать…
- Да, бывает, - неопределённо протянул Мидже и вновь уставился в окно, за которым мелькали дома и незнакомые улицы нового города.
- Честное слово, я думал, они нас разорвут в клочья, - прогудел из глубины автобуса довольный голос Гаса. – Они какие-то сумасшедшие…
- Это не они сумасшедшие, это мы уставшие, - сказал Вилле, окончательно приходя в себя. – Нам ведь следовало раздавать автографы, улыбаться в камеру и вообще весьти себя как звёзды, а не как хлам, напившийся в самолёте и еле переставляющий ноги…
- Но было весело, - снова раздался голос Гаса. – Хорошо ещё, Бартон с Линде доползли до автобуса, а не рухнулись спать где-нибудь в аэропорту. – Он со смешком кивнул на спящих клавишника и гитариста. – Завидую им – спят, как младенцы. После такой пьяной ночки и развесёлого полёта, удивительно, что они вообще были в состоянии идти.
- Ладно тебе, - отмахнулся Вилле. – А это что ещё за хрень?!
Ответом был громкий смешок Мидже.
- Это называется фанатская любовь…
На окне с обратной стороны был приклеен на розового цвета жвачку листок с весьма оригинальной надписью "Я ХОЧУ ТЕБЯ, ВИЛЛИ" и номером телефона.
- Она действительно хочет тебя, Свет, даже имя правильно написала, - ухмыльнулся Гас и захохотал, увидев, каким недовольным стало лицо Вало.
- Проклятье, - выругался тот и отвернулся. – Надо будет убрать эту хрень с окна, пока она окончательно не испортила и без того паршивое настроение!
- Да что с тобой, Вилле? – изумился Мидже. – Я думал, что ты давно привык к подобным вещам…
- Мне уже тошно от них…Скорей бы выпить и завалиться спать. Не желая больше продолжать разговор, он уставился в окно, противоположное тому, где красовалась надпись и где неспеша пролетали серые безрадостные дома, люди, разноцветные вывески и щиты с рекламой.
- Ребят, придётся немного дольше добираться до гостиницы, - послышался голос их агента с переднего сиденья.
- Это ещё почему? – пробубнил Гас.
- Да здесь какая-то авария, чёрт его знает, что случилось…
Вилле посмотрел туда, куда указывал агент. На дороге, совсем близко, собралась куча народу с испуганными и недоумёнными лицами, красная машина скорой помощи жалобно завывала, наводя своим воем неприятные ощущения. Через окно Вилле увидел, как санитары подняли носилки с земли и понесли к машине. На носилках лежало чьё-то тело, тонкая и бледная рука свисала, словно шнурок, по ней холодно и безмолвно стекала струйка почти чёрной крови… Вилле почувствовал, что снова задыхается. Он глубоко задышал, не понимая, в чём причина его ужасного самочувствия.
- Эй, ты что, никогда крови не видел? К чему такая впечатлительность? – удивился Мидже, подозрительно разглядывая приятеля.
- Не знаю, что со мной, - ответил хрипло тот, снова ожидая непонятный приступ кашля. Но этого не произошло.
Автобус скрылся за поворотом, оставив толпу людей и безжизненное тело на носилках в другой стороне. Вилле снова бросилась на глаза дурацкая надпись на стекле, он, пробормотав ругательство под нос, отвернулся. Как же всё надоело… И почему его астма так внезапно проснулась? Курить надо меньше. Вилле усмехнулся. И это говорит он? Да, сегодня он явно не в себе. Лишать себя удовольствия держать сигарету между пальцев, медленно потягивая её и раздувая дым причудливыми змейками – нет, это слишком хорошо, чтоб от этого отказаться. Кстати…
- Мидже, дай сигаретку, - попросил он у друга, и через пару секунд уже сделал первую затяжку.
Нет, что-то определённо мешало ему расслабиться. И дело даже не в полёте на самолёте, не в дурацкой надписи на стекле… Перед глазами снова и снова всплывала недавняя картина: бледная рука, струйка крови, чёрный лак на ногтях…Он даже заметил тогда тонкую серебрянную цепочку на запястье. Чья-то жизнь оборвалась совсем недавно и так близко, что начинаешь думать о собственной смерти…
Нет, не нужно думать об этом. Не нужно вообще ни о чём думать. Просто расслабиться и дотянуть до этой чёртовой гостиницы, чтоб уже там уснуть и позабыть обо всём…

2.

- Вилле, проснись…Проснись же…
Вилле резко открыл глаза и оглянулся. Он был готов покляться, что слышал этот женский голос отчётливо, так, будто бы Она находилась рядом… Но кто "Она"?
Похоже, он сходит с ума… Но скорее всего это обычный сон. Он растянулся на постели, нечаянно задел локтём что-то тёплое…и в недоумении уставился на скрытую покрывалом и по-детски спящую на другой половине кровати девушку. Некоторое время ему потребовалось, чтоб вообще вспомнить, где он находится, не говоря уже о том, что эта девица делает в его постели…
Ах да, гостиница…Они приехали в гостиницу, спустя часа три отдыха атаковали местный бар, напились до чёртиков… А потом он каким-то образом оказался в своём номере с этой незнакомкой. Правда, он не помнил, как вообще добирался. Она что ль, его дотащила?
Нет. Вилле криво усмехнулся. Судя по тому, с каким удовлетворением и спокойствием она спит и что под покрывалом она, скорее всего, нага, он был не так пьян, чтоб его сюда волокли. Скорее всего, это он её сюда приволок и… А дальше и так понятно. Странно, он теперь даже имени её вспомнить не мог. Что вообще на него нашло вчера? Он чувствовал себя вчера так отвратительно, что Мидже буквально потащил его в бар развлечься и выкинуть из головы все эти депрессивные мысли. Да, вчера повеселились на славу…Но почему же сейчас так же паршиво, как и было раньше? И дело не только в похмелье. Что-то было не так… Будто…
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ввалился улыбающийся во весь рот Мидже. Он хитрыми глазами посмотрел на кровать, потом на бледное от похмелья лицо Вилле и захохотал.
- Ну, как, голова не трещит? Вижу, что трещит… Но ты сам вчера так много выпил, что даже я удивился…А Кларисс всё ещё спит?
- Кто?.. - не понял Вилле, чем вызвал новый всплеск веселья у приятеля. Потом он сообразил, что Кларисс – это, очевидно, имя девушки, которая так по-хозяйски распорядилась его кроватью.
- Что она делает здесь? – спросил Вилле, одеваясь.
- И это ты спрашиваешь у меня? – с деланным недоумением произнёс Мидже. – Она вчера весь вечер тебе глазки строила, а тебе, казалось, было плевать. Потом на тебя что-то нашло, ты схватил её за руку и буквально потащил в свой номер…Что ж, не похоже, чтоб она сопротивлялась…
- Заткнись, - отрезал Вало. – А где остальные?
- Как и положено - отсыпаются.
- А Сеппо?
- Он сказал, что в двенадцать мы все должны быть, как огурчики, - Мидже взглянул на часы.– Осталось полтора часа. Ты же знаешь, что будет, если мы не явимся. Наш Монстр будет о-о-очень недоволен…
Вилле вымучено улыбнулся.
- Слабо сказано…Ладно, пошли в чёртов ресторан.
- Тебя, надеюсь, не стошнит? – хмыкнул друг.
-…Прямо на тебя, обещаю, - подхватил Вилле и последовал за Мидже, громко хлопнув дверью своего номера, отчего девушка на кровати вздрогнула и, открыв глаза, уставилась в пустоту.
- Она будет жить, доктор? – тихо, почти шепотом спросила медсестра, не смея поднимать глаз. Она не смотрела на склонившегося над койкой доктора, но по его вздоху и так поняла, каков будет ответ.
- Она в глубокой коме, - печально произнёс врач. – Боюсь, что надежды почти никакой. Один процент из ста. Даже меньше…. Медсестра с сочувствием взглянула на неподвижное тело, покрытое белой простынёй, потом взгляд упал на бледное, почти мертвецки застывшее лицо девушки, её руки, все в садинах, но по-прежнему изящные и тонкие, на ногтях которых ещё остался чёрный лак…
- Я сообщу об этом её родным, - вымучено сказала медсестра, в тайне надеясь, что доктор остановит её и не позволит ей этого делать.
Тот это понял.
- Нет необходимости, - выдохнул он. – Я сам это сделаю. Не нужно заставлять их испытывать ложную надежду.
- Хорошо, - быстро согласилась сестра и вышла из палаты, бросив последний взгляд на ещё живое, но уже почти мёртвое тело девушки и подумав, что смерть настолько жестока, что прибирает к рукам самых молодых…

3.

- Скоро концерт, - протянул Мидже, глядя на друга, который с каким-то отстранённым выражением лица пялился на сет-лист. – Ты уверен, что с тобой всё в порядке?
- Да, - ответил тот, не отрывая взгляда от списка. – Просто…не знаю, такое ощущение, будто бы я вовсе не там, где должен быть. Будто бы без моего ведома происходит что-то важное, а я здесь и понятия не имею, что именно…Чёрт бы побрал эти списки! – вдруг вспылил он и, вскочив со стула, отшвырнул лист в сторону. - Может, я схожу с ума?..
Он с надеждой, что Мидже подтвердит столь печальный и желаемый диагноз, повернулся к нему и встретил недоумённый, но понимающий взгляд.
- Наверное, ты перетрудился, - сделал Мидже гениальный вывод. – Потерпи. Вот пройдёт этот концерт, будет пара деньков, чтоб выкинуть из головы всякую чушь и хорошенько отдохнуть…А пока надо держаться…
- Да-да, я знаю, - усмехнулся Вилле и снова сел. – Может, этот концерт будет лучше всех предыдущих…
- Он просто обязан таким быть, - согласился Мидже. – Иначе Сеппо устроит такое, что мало не покажется… Сделает из нас капусту. Помнишь, что было в Германии? Когда ты перепутал слова и просто бубнил в микрофон… Это было смешно! Сеппо же разозлился, что мы опять напились…
Он замолчал, поняв, что Вилле его не слушает, а опять думает о чём-то своём…
- Ладно, Свет, надеюсь, за час ты изучишь этот дурацкий список и ничего не перепутаешь, как по привычке…
Вилле даже не ответил. Было похоже, что он вообще находится где угодно, но только не здесь.
- Нам надо быть на сцене через час. Не забудь. Ладно, не хочешь разговаривать, тогда я пойду. Когда твоё отупение пройдёт, приходи к нам, мы там с ребятами пару бутылочек прихватили. Надо же набраться сил… А к чёрту! – психанул Мидже, которому показалось, что он разговаривает со стеной. Он уже повернулся, чтоб уйти, но тут услышал за спиной спокойный голос:
- Сейчас приду.
Мидже пожал плечами.
- Тогда давай быстрей…- и хлопнул дверью.

Ровное шипение поддерживающего жизнь аппарата внезапно прекратилось. Тело, неподвижно лежащее на койке, вздрогнуло, будто от удара током, ещё раз дернулось и вновь застыло. Синий неправильный зигзаг на тёмном экране превратился в прямую без единой жизненной зацепки линию. В палате и без того стояла тишина, а сейчас казалось, что замолкло абсолютно всё: шум на улице, голоса в коридорах, птицы за окном, даже само время. Тонкие пальцы левой руки ещё слабо дёргались в предсмертном оцепенении, словно не желая сдаваться, но потом и их поглотила смерть.
Теперь уже ничто не могло вернуть её из того мира, в который она попала. Она просто сдалась. И лишь крохотная слеза таинственно застыла на ресницах, а потом одиноко скатилась по бледной, уже умирающей щеке…
…Внезапно перестали раздаваться слова из песни. Зрители, захваченные мелодией, решили, что право спеть эти строчки предоставляется им, и все вместе подхватили такую любимую всеми фразу…
Но что-то было не так. С огромного экрана исчезло лицо вокалиста, гитарные струны замолчали. Те, кто стояли вдалеке недоумённо озирались по сторонам, желая понять, что происходит, те, кто были в первых рядах, закричали. Послышался дикий, наполненный ужасом девчачий крик, переросший в настоящий хаос, когда в первых рядах, наконец, поняли, что случилось.
Вокалист неожиданно прекратил петь, согнулся пополам и упал на сцену, судорожно хватая ртом воздух. Волнистые волосы закрывали лицо, замолчали последние звуки песни, поскольку ребята, позабыв о концерте, бросились к нему… А Вилле чувствовал, что задыхается. Что-то сильно сдавило грудь, тело охватила неприятная боль, в глазах потемнело, и он уже не мог понять, где находится и что вообще происходит. Ему вдруг показалось, что он в невесомости, чёрной пелене, которая окутала его со всех сторон и мешает очнуться. Боль навалилась огромной волной, в ушах зазвенело, он желал лишь одного – спасительного глотка воздуха… Но его не было. И только искры, мелькавшие перед глазами, отдавались ужасной, невыносимой, разрывающей голову и тело болью…
…Неожиданно чернота в глазах сменилась какой-то картиной. Площадь, светлый день, много народу, но почему-то не раздалось не единого звука, словно немое кино без словесных вставок. Он находился среди этих людей, видел выражение их лиц, но был подвластен какой-то силе, которая несла его по ветру в сторону… Взгляд упал на пару, похожих друг на друга, как если бы они были братом и сестрой. Они ругались, потом парень схватил хрупкую девушку за руку, она что-то прокричала и вырвалась, выскочила на дорогу…Тяжелый грузовик по воле судьбы оказался на дороге, резко затормозил, отчего потерял управление, и девушка на какой-то миг исчезла под его огромными колёсами… Всё происходило в невыносимой тишине, но в голове всё же возник звук ударившегося о машину тела, запутанного после среди грязных колёс… Картина исчезла, снова появилась боль, которая в свою очередь прервалась и подарила глоток спаситеьного воздуха. Вилле открыл глаза и в расстерянности увидел склонившихся над собой санитаров, где-то среди них мелькали взволнованные бледные лица друзей Он понял, что лежит на носилках и его куда-то несут. Перед глазами было расплывчато, но он уже мог различать детали, боль утихла совсем, он зашевелил руками и попытался приподняться, но ему не позволили этого сделать, уложив обратно. Но теперь Вилле было неважно, куда его несут и что вообще произошло – он жадно глотал воздух, которого был лишён так надолго…

4.

- Проснись, мой милый…Я не хочу, чтоб тебе было больно…Но я не виновата, ведь люблю тебя. Просто мы связаны…
Вилле резко открыл глаза и увидел потолок над собой, утонувший в синиве ночи. Он осмотрелся и неясно осознал, что находится в больничной палате, а к нему подключен дыхательный аппарат. Но он был абсолютно уверен, что не нуждается в таковом. Он чувствовал себя настолько хорошо, что был готов всю ночь напролёт заниматься тяжёлой атлетикой. Если бы он вообще любил спорт. Тогда какого чёрта он торчит в больнице? Вилле в нетерпении стянул с себя дыхательную маску, избавился от подключенных к нему датчиков и сел на постели, совершенно потерянный.
Что произошло? Почему он здесь? Как он здесь оказался?
Откуда-то со стороны повеяло холодом, и он поёжился.
- Ты замерз?…Прости, я не хотела…
Вилле резко обернулся, но в палате никого не было. Женский голос, тихий и переливающийся, смолк. Вилле глубоко вздохнул и попытался встать.
- …Я не хотела причинить тебе боли, поверь… - зазвучало вновь. Голос был таким тихим и извиняющимся, что Вилле не испугался на этот раз, а просто подозрительно осмотрел комнату и, никого не найдя, замер.
- …Мне очень жаль, что так произошло…Я не хотела…
- Это что, какие-то игры? – неуверенно произнёс он в темноту, но ответа не последовало. На миг ему показалось, что он разговаривает сам с собой. Наверное, так и было. Вот только это верный признак, что с человеком не всё в порядке.
Что произошло с ним? Последняя картина, что он помнил: валяющийся на сцене микрофон и множество огней…Нет, это было не последним, что он видел…Та авария, смерть девушки – это был сон?..
- Нет, не сон…Я действительно умерла…А ты здесь один. Если бы я могла, то осталась бы с тобой…Но я не могу…Я умерла…умерла…умерла…
Этот жуткий шёпот, наполненный горем, отчаянием, слезами и невыносимым упрёком, будто он сам позволил ей умереть, накатился со всех сторон, окружил и надавил. Вилле закрыл уши, чтоб только не слышать его, не допустить, чтоб им завладело любопытство, а потом совесть…Нет, не надо.
- Вилле? Вилле, очнись!
Внезапно Вилле открыл глаза и увидел перед собой взволнованное и как всегда небритое лицо Мидже. Больничную палату заполнял яркий дневной свет. От ночи и странного женского голоса не осталось и следа.
Вилле недоверчиво оглянулся.
- Тебе что, кошмар снился? – спросил Мидже. – Что с тобой, парень? Ты что-то совсем раскис.
- Всё нормально, - тихо ответил тот, всё ещё щуря глазам по углам, будто бы там кто-то должен находиться.
- Как ты себя чувствуешь?
- Не очень.
- Позвать врача?
- Нет. Ненавижу эти дурацкие осмотры. Что случилось?
- Ну, я зашёл в палату, а ты тут корчишься так, словно кошмар сниться.
Вилле глубоко вздохнул и снова лёг на койку. Запах лекарств щекотал ноздри, и это уже начинало выводить из себя. А этот белый потолок…
- Я имею в виду, что было до этого?
Мидже изобразил на лице крайнее недоумение.
- Ты не помнишь? Ты согнулся пополам на концерте, стал задыхаться, я так испугался, что чуть в штаны не наложил. Доктор сказал, что это, наверное, твоя астма, но анализы этого не подтвердили.
- Это не астма, - вдруг твёрдо опроверг Вилле, сам не понимая, почему он в этом так уверен.
- Что же тогда?
- Не знаю…
- Может, расскажешь всё по порядку? – осторожно спросил Мидже. Вилле фыркнул.
- Нечего рассказывать.
- Да? Тогда кто такая Линда?
Вилле резко сел на постели, отчего в голове пронеслась волна боли. Он скривил лицо.
- Линда? Это что ещё такое?
Мидже хитро растянулся на стуле, явно наслаждаясь расстерянностью друга.
- Это…- неспеша начал он. – Очевидно, девушка. Почему я её не знаю?
- Какая ещё к черту девушка? – огрызнулся Вилле.
- Та, чьё имя ты повторял в бреду…Линда, Линда, я не хотел, прости…
- Я что, так говорил? – не понимал Вилле, отчаяно пытаясь вспомнить.
- Именно так.
- Проклятье, - выплеснул Вилле и снова лёг. Он терпеть не мог провалы в памяти, когда пытаешься вспомнить, но ничего не выходит. При этом чувствуешь себя моральным инвалидом. – Когда я смогу выйти отсюда?
Хоть Вилле и не видел Мидже, уставившись в потолок, но он знал, что друг пожал плечами.
- Когда врач разрешит, - неопределённо заявил тот.
- К чёрту врача. Я нормально себя чувствую. Кинь одежду.
- Ты что, уйдёшь просто так?
- Почему нет? Так кинешь или нет?
Мидже решительно встал со стула. Вилле изумлённо взглянул на него, приподняв брови.
- Извини, приятель, - с твёрдостью, которую Вилле не ожидал услышать от Мидже, сказал тот. – Но я не хочу, чтоб ты снова загнулся где-нибудь по дороге. Поэтому ты останешься здесь до тех пор, пока не разрешит уйти врач. А пока я буду караулить, чтоб ты не смылся из больницы раньше времени.
- Ты что, серьёзно?! – вспылил Вилле, раздражённый и тем, что ему предстоит неделька, если не больше, среди этих белых стен и запаха лекарств, и тем, что Мидже нянчится с ним, как с ребёнком.
- Вполне, - ответил тот, собираясь выходить в коридор.
- Эй! – окликнул Вилле, приподнявшись на локтях и снова скорчившись от боли в груди. – Пакеты не забудь принести!
- Какие ещё?
- Мусорные!
- Зачем тебе? – не понял тот.
- Окна занавесить, - пробурчал Вилле в подушку.
Мидже усмехнулся.
- Тебе голову пора лечить.
- И медсестёр не кадри, - отпарировал Вилле и снова уставился в потолок, злясь на всех и на Мидже в первую очередь.
…Кто такая Линда? Черт…Что вообще происходит с ним?

5.

Прошло уже два месяца с того момента, а Вилле всё так и не мог понять, что же именно произошло. Анализы не показали, что он находится в критическом состоянии, не смогли объяснить причину, вызвавшую такой приступ, да и объяснять тут было нечего: у него астма, а она заявляет о себе, когда посчитает нужным. Что ж, горько умехнулся Вилле, сорван концерт, из-за боязни, что такое повторится вновь, временно отложены их выступления. Поначалу Сеппо ходил за ним, как курица за цыплёнком, взглядом тюремного надзирателя следя, чтоб Вилле не курил, не пил и вообще постарался вести как можно более скромный образ жизни. Но прошло уже столько времени, приступов не было и в помине, казалось, все позабыли, что случилось. Нет, не позабыли, а просто шумиха вокруг этого случая стихла, и газетчики и репортёры перестали печатать и заявлять, что желают ему здоровья и настоятельно просят прекратить курить. Чем, собственно, Вилле и занимался сейчас, удобно расположившись на стуле и перебирая струны гитары. В такие минуты, когда всё, кажется, идёт ко всем чертям, музыка помогала ему расслабиться, забыть, что мир за стенами студии вообще существует. Жаль, что не всё так гладко, как хотелось бы. Вилле никому не говорил об этом. Даже Миге. Просто…у него такое ощущение, что он чего-то не сделал, упустил что-то важное, и теперь не может понять, что же именно… Если бы кто-нибудь знал, что ему почти каждую ночь сниться один и тот же кошмар, то, наверное, прислали бы к нему психолога. Но почему-то Вилле был уверен, что даже психолог не помог бы. Этот сон…эта картина смерти повторялась вновь и вновь, едва стоило закрыть глаза. И он не мог перебороть уверенность в том, что всё это произошло на самом деле. Более того, он был твёрдо уверен, что авария в его сне и авария на пути в гостиницу – одно целое. Но каким образом? Возможно ли это?
Чёрт бы побрал всех, но если он скажет, что иногда слышит странный женский голос, то шепчущий, то умоляющий простить его, то переливающийся, отчего он не мог различить слова, его бы точно назвали сумасшедшим!…
Интересно, кем она была? И почему является ему? Чёрт, неужели он вообще верит в эти сказки?! Да, он верил. Это началось с того момента, когда он приехал в этот город, увидел ту аварию, её кровь и её смерть. Вилле ещё никогда не чувствовал себя таким беспомощным и одиноким. И это состояние ему не нравилось. Случайно сигарета выпала изо рта на пол. Вилле выругался и отложил гитару в сторону. Нет, даже сейчас он не мог выкинуть из головы этот голос. Чёрт бы побрал его расшатавшиеся нервы. Резко встав, он подошёл к столу и принялся открывать бутылку с вином. Сегодня он не хотел пить, но дальше так продолжаться не может. Нужно как можно скорее забыть эту чертову аварию, эту кровь, что, казалось, навсегда запала в душу, и этот голос, такой любящий и грустный, что он почему-то, сам того не желая, чусвствовал себя последним подлецом. Угрызения совести…Но что, черт побери, он сделал? Отчего в этом голосе столько упрёка?… Глотки вина обжигали горло, но приносили долгожданное успокоение. Уже через час Вилле почувствовал, что им овладевает приятное безразличие ко всему…
Внезапно дверь открылась и на пороге появилась девушка. Но она не была привидением, как ожидал Вилле и чему, наверное, нисколько бы не удивился. В обтягивающих джинсах, коротком топе она сжимала в руках маленькую сумочку и лучезарно улыбалась.
Вилле выругался про себя. Это была Кларисс. После той ночи в гостинице, он не давала ему шагу ступить свободно. Будто бы теперь он ей что-то должен.
- Вот ты где, - сладко протянула она. – А я тебя повсюду ищу. Привет, дорогой.
Вилле не ответил, лишь пригубил ещё глоток спасительного вина.
- Что молчишь? Так и будешь продолжать избегать меня? – спросила Кларисс. – Нет, солнышко, от меня так просто не отвяжешься…
Она кинула сумку на стол, подошла ближе и, склонившись над ним, провела ладонью по его щеке.
- От меня не отвяжешься, потому что сам этого не захочешь. Плохо себя чувствуешь? Ничего, - он поцеловала его в губы, потом прошептала на ухо, - я заставлю тебя позабыть обо всём… Вилле не мог понять, нравится ему это или нет. Он терпеть не мог, когда что-то выходило из-под его контроля или когда инициативу проявлял кто-то другой, но сейчас ему просто не хотелось задумываться над этим. Хотелось забыться. И, быть может, как раз женских объятий ему не хватало. Неважно, чьих именно.
Он притянул её к себе и стал целовать губы. Рука привычно нащупала грудь, другая всё ещё держала бутылку. Каким-то образом бутылка выскользнула из руки, упала на пол и с треском разбилась. При этом красное вино разлилось по полу, подобно крови.
Вилле вздрогнул, когда посмотрел вниз…Кровь…
…Тогда тоже было много крови, и она стекала по рукам…
- Вилле, что с тобой? Подумаешь, бутылка, - сладким голосом протянула Кларисс и снова потянулась к его губам, но он, отвернувшись, оттолкнул её.
- Да что с тобой? – возмутилась она.
Вилле не знал, почему сказал это, но ему определённо больше не хотелось видеть её рядом с собой:
- Будет лучше, если мы больше никогда не увидимся, Кларисс…
- Это ещё почему? Ты думаешь, меня можно выкинуть как старую перчатку?…
Но Вилле не дослушал её, накинув куртку и выскочив за дверь. На улице уже был глубокий вечер. Моросил мелкий дождь, с холодным и непокалебимым упорством падающий с неба. Порывы ветра неприятно резали по лицу, но Вилле не обращал на это никакого внимания. Ему казалось, что чьи-то глаза постоянно наблюдают за ним, слишком любят его, чего-то ждут. Но чего? Всё стало слишком запутанным.
И вот он снова услышал этот голос. На этот раз отчётливей, чем обычно. И почему-то он слышался громче, хотя на улице было шумно и многолюдно.
Вилле взглянул на посеревшее небо, отчего капли дождя, который зарядил сильнее и, очевидно, надолго, падали ему на лицо, катились за воротник, намочили волосы. А он всё смотрел на небо, будто хотел найти там вопросы на свои ответы.
- Чего застыл? – проворчал чей-то голос, и его обладатель весьма бесцеремонно толкнул в спину.
Вилле очнулся и осмотрелся. Люди были повсюду, поэтому он завернул в сторону и направился неизвестно куда.
- Пытаешься спрятаться?… - зазвучал голос. – От меня?… Вилле не отвечал, уставившись под ноги и пытаясь успокоить взбудораженное воображение.
- Но я ведь не хотела ничего плохого…Просто так получилось…
Вилле не знал, слышат ли этот голос прохожие или нет, но, скорее всего, нет. Просто это с его головой не всё в порядке. И это он сходит с ума. Так вот как оно бывает…
- Почему ты злишься?…- прозвучало с нотками обиды. - …Это ведь не я виновата, а ты…
Вилле не выдержал.
- Да что тебе надо, в конце концов? – прошептал он. – Почему преследуешь меня? Где ты? Ты слышишь? Оставь меня в покое!
- Не могу…Ты сам меня держишь здесь…Ты сам…
- Сам?..
- Именно…
- Каким образом?
- Мы связаны…И я не могу уйти, не попрощавшись с тобой… Внезапно чья-то рука притронулась к плечу.
- С вами всё в порядке?
Вилле резко повернулся, увидел недоуменное лицо какого-то старика и горько усмехнулся. Наверное, его приняли за помешанного. Но, ей-богу, он сам уже в это поверил.
Не ответив, Вилле быстро зашагал по скользкой дороге. Озарение пришло к нему так внезапно и легко, что он удивился, как только не додумался до этого раньше. Именно…если дело только в этом, то он выполнит это. Не потому, что жаждет отвязаться от этого призрака и снова зажить прежней жизнью. Нет, скорее потому, что он должен это сделать…Попрощаться…Попращаться с той, которую никогда не видел…

6.

Жёлтые листья окутали здешнее кладбище, покрыли надгробия, будто пытались скрыть тот отпечаток великой скорби и печали, что навечно запечатлен с каждым вырезанным в камне именем. День клонился к вечеру, ветер, казалось, исчез совсем в этом месте, считая, наверное, его слишком гнетущим и мрачным. Вилле вступил в пределы кладбища, отчего листья под ногами зашуршали. В таких местах он чувствовал некую таинственность и близость потустороннего мира, которую так любил отражать в своих песнях. Но он не был уверен, что любит находиться в таких метах. Здесь было слишком тихо, казалось, что тысячи глаз злобно смотрят на него, не желая впускать живого человека в своё последнее пристанище…
Вилле откинул сомнения и страх и стал читать имена. Её звали Линда, он это знал. Ему сказал об этом Мидже, но каким-то образом он сам чувствовал это. И он знал, что сейчас подвластен неведомой силе, что не просто так ступает по этой мрачной земле. Нет, она сама ведёт его к месту своего последнего пристанища. Но зачем? Чтоб он понял, как это страшно – умирать? Почему она стала являться ему, а не кому-то другому?…Разве он виновен в её смерти?…
Ему показалось, что деревья вокруг зашептали, а повсюду стал слышатся стон мертвецов…Нет, это только его воображение. Здесь было безлюдно. Не единой живой души, кроме него. Одни лишь спящие под землёй тела…Или то, что осталось от них… Эта мысль заставила скривить брови в отвращении…Нет, не следует думать так. Всё-таки смерть – это не так ужасно, как обычно представляют люди. Это просто второе рождение…Но уже в другом мире.
Вилле не знал, каким образом очутился именно здесь, где сплелись два дерева, образуя сенью своих листьев что-то похожее на покрывало. Но он ощутил, что здесь нужно остановиться… И всё-таки он был здесь не один. Пожилой человек с седыми висками сидел на коленях у могилы и тихонько, без слёз всхлипывал. Ему было лет сорок с лишним, но отпечаток глубокой скорби и горя на лице делал его похожим на старика.
Вилле в нерешительности остановился. Он молча взглянул на надгробие и прочитал её имя. Линда. Это была её могила. Взгляд непонимающих зелёных глаз упал ниже, на надпись после имени, и Вилле почувствовал, как странные неприятные ростки страха и неверия подкрались в душу и стали обретать новую форму, словно он только что собрал всю головоломку воедино…
- Она как-то сказала, что хотела бы, чтоб эти слова были выгравированы у неё на надгробии, если она умрёт… - мрачно прошептал старик. – Но я не придал тогда её словам значения, думал, что она шутит…А потом понял, что она это серьёзно говорила, но было уже поздно. Уже тогда мы все знали, предчувствовали, что она умрёт…Но всё же надеялись. И, как видите, напрасно.
В словах старика слышалось такое отчаяние, что Вилле испугался. Он не хотел этого слышать. Он хотел убежать и скрыться от этой правды, чтоб снова обрести покой, зажить как прежде, без осмысления последствий, но почему-то стоял и слушал.
- Она была влюблена, но я не думал, что это перерастёт в настоящую манию. Я сам виноват, что не понял. Я думал, что такое просто невозможно. И я ошибся. Она очень сильно вас любила…
- Я… - Вилле не мог выдавить и слова из себя. Его ошеломил упрёк в тоне старика. Но, господи, в чём он виноват?
- Вы не в чём не виноваты, конечно, - словно прочитав его мысли, ответил старик. – Так распорядилась судьба. Просто то, что вы делаете – игра со смертью. И я не виню вас ни в чём, она была бы очень недовольна, если бы узнала об этом. Она ведь была такой сумасбродкой… - Старик горько улыбнулся, кряхтя преподнялся и выпрямился, всё ещё глядя на могилу. – Но она очень ценила вас и любила. Я понятия не имею, как вы здесь оказались и зачем, но, если же вы искали именно эту могилу, то скажу: просто будьте достойны того, что вы, даже не осознавая, имеете. Не забывайте… Печально взглянув на него, старик ушёл.
На могиле остались свежие красные цветы.
Не зная, почему он до сих пор здесь, Вилле склонился над надгробием, потрогал шершавый и ледяной камень, прикоснулся к выгравированному имени…Сейчас он ощутил такое состояние покоя и тихой печали, какое никогда не ощущал прежде. Он вдруг осознал, что Она отпустила его. Ушла. На этот раз навсегда. Он поджал губы, потом прошептал тихое "прости", бросил последний взгляд и, поднявшись, направился обратно, в свою прежнюю жизнь, в которой нет места таким, как
Она…Действительно, в чём он виноват?… Она – да и все они! – сами выбрали такую жизнь…
Он покинул кладбище со спокойствием, которого был надолго лишён, и с осознанной мыслью, что никогда уже не забудет это тихое место под сенью старых деревьев, ставших последним пристанищем для одинокого сердца…И этих листьев, которые наполовину скрыли такие простые и такие глубокие слова, которые он сам же и подарил миру: "…Когда сплетаются любовь и смерть…"

ноябрь, 2003

Наши партнеры: